Лахесис

Давящие стены каменного подвала, своды, готовые рухнуть на двоих людей, давно уже не понимающих кто они, где они, зачем они. Многослойный сюжет, в котором размыты границы реальности и иллюзии.

В клубе Лахесис на Покровке поэтический театр Тани Стрельбицкой показывает спектакль "Крик", по пьесе, написанной Теннесси Уильямсом сразу после его выхода из психиатрической клиники. "Это пьеса о людях, которые боятся выйти наружу...", "моя самая красивая пьеса со времен "Трамвая", самое сердце моей жизни" - так говорил автор о своём детище, называя его самым любимым и самым талантливым в одном из своих странных интервью.

Брат и сестра, Феличе и Клер, прячась от кровавых воспоминаний играют в театр, играют пьесу о себе. Мучаясь от безысходности пережитого, они бесконечно инсценируют собственное прошлое, его возможные и невозможные варианты. За пределами игры ужас и пустота, реальности накладываются друг на друга и уже непонятно где жизнь, а где театр. Но им некуда бежать. Их никто не ждёт.

Феличе и Клер, кто они - свидетели ужасного преступления или жестокие преступники, убившие своих родителей? Брат с сестрой на грани отчаянья, чтобы побороть страх они снова и снова разыгрывают бесконечную пьесу внутри пьесы, говоря заученные реплики.

Сакральный ужас держит в подчинении героев, играющих в историю, списанную с собственной жизни. Страх ни на минуту не отпускает их, но, возможно, эта история совсем не о смерти, а о многогранности жизни.

Спектакль Стельбицкой "Крик", это крик души, в нем мистика готического романа смешалась с реальным ужасом брата и сестры перед их вечным заточением - заточением в заброшенном доме, заточением внутри себя.

Спектакль визуально очень красив, но изысканная пластика лишь усиливает ужас происходящего. Анна Нахапетова и Стас Мотырев буквально гипнотизируют зрителей. В тесном пространстве мельчайшее движение не остается незамеченным: шорох ресниц и шепот мыслей кричат о разрушенном мире, разрушенных судьбах, разрушенных рассудках.

Сцена клуба Лахесис самой судьбой предназначена для спектакля "Крик" - мойра Лахесис назначала участь человеку еще до его рождения. Стены здесь работают на спектакль, и даже столб, торчащий посередине сцены, как гвоздь воткнутый в живое тело не дает забыть о боли, терзающей измученные души героев.

А в картине Стрельбицкой, скромно прислоненной к стене, скрыта разгадка спектакля, и у каждого она своя.

Вы когда-нибудь замечали, как играет с вами память? То она запоминает только лучшие моменты с каким-то человеком, то оставляет для будущего только худшие фрагменты какого-то события, а то и вовсе вдруг синее становится красным, большое маленьким, а соленое сладким.

Пьесу "Крик, или Игра для двоих" Теннесси Уильямса можно смело назвать психологическим триллером, очень глубоким, напряженным, и невероятно интересным для театральной сцены. Вот только для постановки эта пьеса настолько сложная, что у многих режиссеров в итоге получается клиническая картинка, а у актеров неестественное переигрывание. Так, после нескольких неудачных просмотров, у меня и сложились самые негативные, отталкивающие ассоциации, и я уже думала, что это навсегда. Как вдруг передо мной явилась она - афиша спектакля "Крик" Театра-Мастерской Татьяны Стрельбицкой со Стасом Мотыревым и Анной Нахапетовой в главных ролях. В эту секунду крик был у меня, только радостный, я предвкушала хороший спектакль и закрытие гештальта.

Свою идею поставить спектакль по пьесе "Крик, или Игра для двоих" Теннесси Уильямса режиссер Татьяна Стрельбицкая вынашивала около тридцати лет, в воображении выстраивая сценографию, расставляя мизансцены, представляя талантливых актеров, которые смогли бы правдоподобно сыграть персонажей пьесы. Эта постановка была ее мечтой, к которой она шла неторопливо и осторожно, продумывая все детали до мелочей, прокручивая все снова и снова до тех пор, пока пазл не сложился полностью в готовый к жизни на сцене сюжет. Но так вышло, что жизненные обстоятельства диктовали свои условия и сроки, поэтому процесс создания спектакля "Крик" для всех начался очень внезапно, длился всего месяц и ограничился лишь семью репетициями. Это совершенно уникальные сроки для создания постановки такого высочайшего уровня по такой невероятно сложной пьесе! Татьяна один из немногих режиссеров, который на сцене видит непосредственно жизнь, а потому никакие читки с черновиками в руках в ее случае абсолютно неприемлемы. Так что Стас Мотырев и Анна Нахапетова каким-то невероятным образом выучили слова целой пьесы за очень короткое для этого время. У меня в голове не укладывается это все, и мне очень жаль, что я не стала свидетелем, я бы сказала, сотворения этого сценического мира Феличе и Клэр. Но мне повезло увидеть шедевр в рядах первых зрителей на генеральном прогоне.

Пьеса в пьесе (сон во сне, кино в кино) - мой любимый художественный прием, способный перемешать реальное с нереальным, запутать персонажей и зрителей, внести в произведение хаос, страх, недопонимание, а главное - толику безумия. Что нам известно точно, так это то, что главные герои в детстве потеряли родителей, причем, Клэр стала свидетельницей того, как отец убивал мать, и это помутило ее разум. Все остальное больше напоминает игру. Игру для зрителя под названием "Правда или вымысел". На сцене мы видим два параллельно развивающихся сюжета. Первый - два актера, брошенные своей труппой и вынужденные давать спектакль вдвоем, готовясь к выходу на сцену, репетируют пьесу, основанную на их автобиографии, но добавляя новые фрагменты в процессе репетиции, все больше путаются, где правда, а где выдумка, и это замутняет их рассудок. Второй - после происшествия с родителями брат и сестра долгие годы оставались изолированными от общества, и сейчас, наконец, готовы начать контактировать с внешним миром, что также вызывает помутнение. По мере действия сюжеты до такой степени сплетаются между собой, спутываются, сливаясь в один, не совсем логичный, словно это сон, что это вызывает страх, приводит персонажей к еще большей психоэмоциональной нестабильности. Рассудок персонажей играет с ними, подбрасывая фантазию в качестве действительности, и наоборот - правду превращая в вымысел. Границы реальности смещаются до предела, становятся недосягаемы, окончательно теряются из вида. И уже не важно, что правда, а что выдумка, - в какой-то момент в попытках разобраться нет никакого смысла, просто все происходящее воспринимается как данность, чем бы это ни являлось.

Спектакль "Крик" длится чуть меньше полутора часов, и все это время держит зрителей в напряжении. Благодаря сюжету актеры с самого начала будто бы не просто вживаются в роли, а на самом деле погружаются в неустойчивое бредовое состояние, продолжая распространять его в воздухе. Еще до третьего звонка из-за кулис на сцену не перестают изредка вылетать пластиковые шарики, в большом количестве рассыпанные по сцене. Словно капли, падающие из крана в тишине в металлическую раковину, они нагнетают обстановку. Гаснет свет, играет музыка, и вдруг из ниоткуда вырастает фигура - Клэр уже сидела на сцене, прикрытая черной тканью, еще до начала спектакля. С первыми звуками музыки она королевской походкой, в туфлях со звонко стучащим острым каблуком, в тиаре, в черной одежде, похожая на Черную Королеву, начала ходить по сцене и разбрасывать вокруг себя блестящую пыльцу, летящую к ее ногам и к лицу ползущего навстречу ей по полу Феличе. Уставший от безвыходности положения, а может даже, уже смирившийся с ним, он - брат, стержень, опора, делает все, чтобы Клэр не нервничала перед выступлением, не потеряла голос и была спокойна в минуты прорывающихся из глубин памяти кровавых картин. Он идет у нее на поводу - она забирается ему на шею, наступает на горло в прямом и переносном смысле. Феличе держится как может, но безумство их жизни неотвратимо, и его затягивает в эту опасную игру, из которой, возможно, не выйдет уже ни один из них...

Полностью погружаюсь в спектакль. Темные кирпичные своды клуба "Лахесис" как нельзя лучше способствуют созданию нужной атмосферы, и уже не первый раз становятся сценой, на которой показываются спектакли Татьяны Стрельбицкой. Кроваво-красный свет, громкая музыка и отчаянные крики героев, которые не отражаются в глухом помещении, остаются в зале и наполняют сердца зрителей. Пластичные растянутые движения актеров под идеально подобранное музыкальное сопровождение в отдельных сценах создают впечатление неестественности, словно в процессе выхода из наркоза. Стас Мотырев и Анна Нахапетова невероятно талантливые - я не просто верю им, я становлюсь ими, я чувствую их, живу в них. На сцене накал, нож, крик. Нахожу себя в зале, осознаю на месте, прижимаю язык к небу - молчу, все хорошо. Вновь проваливаюсь в постановку, словно это гипноз. В руках телефон, я же постоянно фотографирую спектакли для статей, но здесь забываю, приходится регулярно себе напоминать. Выхожу из состояния гипноза с неохотой - мне нравится пропускать спектакль через себя. Когда в зале включают свет - выдыхаю, смотрю на соседку, кажется, у нас одинаковое выражение лиц. Тоже выдыхает. После такого спектакля сложно быстро вернуться в реальность, поэтому аплодисменты, выход актеров на поклон, Татьяна Стрельбицкая с детской каруселью из спектакля в руках, - все это пока через пелену тумана и эмоций. Нет, это не театр в театре, это жизнь в жизни. Это матрица.

После спектакля можно было подойти ко всем участникам, причастным к созданию спектакля, чтобы взять у них автографы на программке. Разумеется, я забыла свой специальный фломастер, ну и ладно, это повод собрать автографы еще раз, на премьере. Ведь это был генеральный прогон, а премьера состоится 13 января, вновь в клубе "Лахесис". Несомненно, "Крик" Татьяны Стрельбицкой - это шедевр. Лучший выбор актеров, мне сложно представить здесь кого-то другого, - ни одной фальшивой эмоции! Очевидна длительная и кропотливая проработка Татьяной мельчайших деталей, - ничего лишнего. Этот спектакль пробирает насквозь, он проникает в каждую клеточку, он овладевает зрителями. Красиво, притягательно, - безупречно! Насколько может быть безупречна боль...

Часто люди осуждают других за излишнюю чувствительность, мол ситуация или человек не стоят таких переживаний. Но люди разные, и при всем желании невозможно выбрать, кем быть - хладнокровным прагматиком или мечтательным нежным романтиком.

"Позвони мне, позвони, Позвони мне, ради Бога. Через время протяни Голос тихий и глубокий", - Роберт Рождественский. Или вот еще Владимир Высоцкий: "Для меня эта ночь вне закона. Я пишу — по ночам больше тем. Я хватаюсь за диск телефона И набираю вечное 07." Кто из нас, затаив дыхание и боясь отойти на метр от телефона, никогда не ждал заветного телефонного звонка? Впрочем, наверное, многие, ибо постичь эту болезненную сладость ожидания под силу только натурам исключительно романтичным и чрезмерно чувствительным. Творческие люди, кажется, в большинстве своем именно такие, и я не исключение. Наверное поэтому спектакль "Властитель сумеречных бабочек" Театра-Мастерской Татьяны Стрельбицкой по пьесе Кокто "Человеческий голос" я воспринимаю особенно лично, испытывая очень глубокие эмоции, максимально близкие к реальным в аналогичные моменты моей жизни, или, быть может, даже более мощные, вызванные целым рядом интересных режиссерских ходов.

Прежде всего, должна отметить, что смотрела этот спектакль уже во второй раз, но ощущение, что смотрела впервые. Во-первых, за несколько лет что-то изменилось во мне, да и актер, играющий главную роль, тоже, конечно, изменился. Во-вторых, место показа теперь - сводчатый кирпичный подвал клуба "Лахесис". Роскошное атмосферное пространство придает постановке еще бо́льшую глубину. В-третьих, и это главное, все спектакли Татьяны Стрельбицкой как живые организмы, - они живут собственной жизнью, меняются, от чего-то избавляясь, а что-то, наоборот, приобретая. В итоге получается совершенно иной спектакль, сохранивший свою суть, но который по-другому смотрится и вызывает немного другие эмоции.

Если произведение Кокто "Человеческий голос" написано как монопьеса, то в спектакле Татьяны задействованы двое - главный герой (Стас Мотырев) и виолончелист (Андрей Березин) с виолончелью, которая не просто является источником звукового оформления, - она становится отражением души героя, зрителей, самой постановки. Я бы даже сказала, что Виолончель является третьим персонажем, ведь она не просто присутствует в зале, на сцене, в спектакле, - она дышит, плачет, иногда поет, иногда просто сходит с ума. А за ней и печаль тенью растягивается по сцене и проникает в души собравшихся. И виолончелист словно постоянно находится на несколько секунд впереди действия, ведет его за собой, управляет тем, что будет происходить дальше.

А дальше ничего, даже если позвонит телефон, даже если в трубке прозвучит такой родной голос. Все давно решено, и этот последний разговор похож больше на предсмертную агонию. Пианино покрыто крупным черным пеплом - обгоревшими хрупкими остатками счастливого прошлого. На полу лежат сигареты, и курить, кажется, вовсе и не хочется, но ведь надо чем-то занять руки, нужно же куда-то себя деть. Невозможно найти себе место, невыносимо ломает тело изнутри. Струны завывают под смычком, дребезжит метал кровати, разговариваешь сам с собой, а телефон молчит. И снова смычок истязает струны, заставляет их плакать, и душу выворачивает наизнанку, а тело крутит и сковывает. Отчаяние, безысходность, боль, переходящие в агонию, а затем в конвульсию! Тишина! Казалось бы, конец, но нет - все начинается заново...

Интересно, что пьеса написана для женской роли, но у Татьяны Стрельбицкой главный герой - мужчина. Прекрасная идея словно в зеркале отразить персонажа, показать всю глубину мужского страдания, уязвимости сильного пола, никому не видимую сторону его души. К тому же, главную роль играет Стас Мотырев, а он обладает исключительным актерским мастерством, поэтому как никто умеет передать необходимые эмоции. Жаль, что снимок на телефон не передает глубину и боль взгляда Мотырева, его болезненных движений, его мягкого граничащего со срывом голоса. Актерское мастерство дополнял и тусклый, часто переходящий в кроваво-красный свет. Я сидела в первом ряду, поэтому сполна ощутила всю мощь энергетики, волной идущей со сцены и накрывающей собой зал!

Спектакль не имел четкой границы окончания, он закончился, словно бы сойдя на нет. Как и в жизни, где нет лекарства, останавливающего любовную агонию. Но я не поняла двух фрагментов. Первый - запись громких шагов, взятых из постановки "Гамлет", слишком долго и, мне показалось, излишне громко звенящих в начале "Властителя сумеречных бабочек". Второй - трансляции черно-белых фотографий с фотосессии Стаса Мотырева в рамках репетиции этого спектакля, хотя я могу смотреть на этого актера очень долго. На фотографиях он позирует, и потому они выбивают из искренности и естественности всего спектакля. С другой стороны, если идея в том, чтобы донести, что герой погиб, как часто в конце спектакля показывают фотографии тех, про кого спектакль, и кого с нами больше нет, надо сделать простые фотографии на нескольких локациях. Но это лишь мои мысли, да простит меня за них неподражаемая Татьяна Стрельбицкая, которую я люблю всем сердцем.

Стоит ли посмотреть спектакль? Однозначно стоит. Стоит ли посмотреть спектакль во второй раз? Вы не увидите во второй раз точно такой же постановки. И да, однозначно стоит. И стоит в третий, четвертый и пятый раз. Татьяна Стрельбицкая умеет создавать вокруг себя удивительную атмосферу, так же как и умеет рождать поразительные зрелищные эмоциональные постановки, полностью захватывающие однажды, и уже никогда не отпускающие зрителей. Мне нравится, приходя на спектакль, оказываться в камерных таинственных пространствах, которые Татьяна Стрельбицкая выбирает для показов. Мне нравится находиться в кругу интересных открытых людей, оценивших ее бесспорный талант. И мне нравится из раза в раз переживать эмоции, которые переживают на сцене персонажи ее постановок. Я задолго предвкушаю эти волшебные вечера...

У меня было много крыс. Крыса - милейшее и умнейшее животное, доброе и верное. Но что делает крыса, если загнать ее в угол, и кого потом считать в этом виноватым?

Пожалуй, еще никогда не чувствовала спектакль так остро, как в этот раз. Наверное потому, что это был третий спектакль "Мой Гамлет" режиссера Татьяны Стрельбицкой. Я хорошо помню предыдущие и я наслаждалась, замечая мельчайшие изменения в новых версиях, анализируя новые ходы, предполагая, для чего был добавлен каждый из них. С каждым разом я все больше внимания уделяю каждому вдоху, каждому повороту головы, каждому лучу софита, каждому звуку, - у Татьяны Стрельбицкой нет лишних деталей, нет бессмысленных штрихов. А может быть потому, что спектакль пришелся на то время, когда у меня был еще совсем не окрепший после болезни организм, и я была особенно эмпатична к ранам, которые с особой жестокостью наносятся героями пьесы друг другу и одновременно себе. В любом случае, это был новый опыт восприятия спектакля, новые ощущения и даже новый для меня спектакль.

В самом сердце Москвы в старинном подвале кафе "Лахесис", где по кирпичным сводам гуляют тени, в нужные моменты тусклый теплый свет сменяется кроваво-красным, меч Гамлета (Стас Мотырев) со свистом пролетает под низкими потолками, и, когда звучат шаги Призрака, кажется, будто сердце Принца стучит под его прозрачной кожей. Кожей, на которую похож его красный легкий шелковый наряд. Бедный, бедный Гамлет... даже в своих доспехах он все так же уязвим, хоть и воинственен и защищен внешне. Так же, как уязвима и Офелия (Лана Крымова), ставшая в один миг забытой ради дворцовых интриг, чужой из-за чужих проступков, ненужной из-за чужих страхов. Бедная, бедная Офелия... с самого ли начала ей был предначертан такой исход? Ей и ее брату Лаэрту (Дмитрий Саврасов-Перельман). А вот Королева (Евдокия Германова), кажется, сама вынесла себе приговор, да и так ли слепа она была, или истина сквозь полные вина кубки пробиралась к ней жалящей правдой? Пожалуй, только Горацио (Яков Казанский) избежал трагической участи, хотя избежал ли... "Кап, кап, кап", - раздается под сводами эхом. Это кровь Полония, слезы Офелии или вино Королевы? Ах да, ведь их уже нет на этом свете... Кто здесь?!

И все же, Гамлет - кто он, жестокий принц, черствый сын, бессердечный кукольник, играющий близкими как марионетками? Хороший он вообще или плохой? В любом случае не считаю, что в нашем неоднозначном мире, где давно стерлись границы между хорошим и плохим, можно еще что-то или кого-то оценивать однозначной оценкой. Он просто мальчишка, потерявший отца, желающий справедливости, глубоко раненный цинизмом своей матери, потерявший доверие к окружающим, желающий остановить и наказать убийцу своего отца, но не справившийся с грузом собственного горя, ответственности и сверхъестественных происшествий, которые рухнули на его неподготовленные к трудностям нежные плечи принца. Виновен ли Гамлет в совершенном в порыве безумия убийстве? Виновен ли в отречении от любви, совершенном на пике разочарования в женщинах? Виновен ли в погубившем всех разоблачении Клавдия, совершенном во имя отца и справедливости? Не Гамлет виноват в случившейся трагедии, а череда действий тех или иных людей, череда неудачно сложившихся обстоятельств, череда реакций на происходящие события, - эффект домино, костяшка за костяшкой складывающегося в руины былых славы и величия датской династии.

Как я и говорила неоднократно, спектакли Татьяны Стрельбицкой живут своей жизнью, трансформируясь, что-то теряя и приобретая, каждый раз по-новому наполняя зрителей эмоциями. Татьяна любит так, чтобы, вдохнув в самом начале спектакля, зритель выдохнул только в конце. И, погрузившись в самом начале, находился в пространстве постановки, не отвлекаясь ни на что постороннее. Так, я заметила щелкающий надо мной фотоаппарат только на поклонах, чему была крайне удивлена - обычно эти щелчки на спектаклях мне очень мешают. Но я не только была внутри происходящего на сцене, в самом эпицентре закружившего героев вихря причинно-следственных связей! В этот раз мне не хватило черепов на троне, эти четыре черепушки так звонко и болезненно перекликались с четырьмя головами на столе в самом конце. Но зато какой роскошной идеей было поставить нанятого актера на пуанты, как его дьявольская сущность дьявольски гениально перекликалась с нежностью балетных па. А вот Демона мне не хватило, не хватило его присутствия, его наблюдения, цокота его копыт по камням старинного подвала. И нанятого актера, и Демона играл один человек (Дмитрий Саврасов-Перельман), да это и было одно и то же существо, и лишь копыта и пуанты были разницей, но какой интересный ход, - кто на самом деле этот нанятый актер, сыгравший свою самую разрушающую роль? И да, кровавая стекающая каплями полоса краски - жирная точка на судьбах героев!

Удивительно, как до самого дна я была испита этим просмотром "Моего Гамлета" Татьяны Стрельбицкой в этот раз. Невероятно, какой сильной в этот раз была моя эмпатия по отношению к персонажам. Или сами актеры к очередному показу уже настолько целиком одели на себя своих персонажей, что слились с ними воедино. Было страшно, было больно, мучили безысходность и отчаяние. Чужие эмоции владели мной на протяжении двух часов! Спектакли Татьяны Стрельбицкой - это как блюда высокой кухни, получившие мишленовские звезды. Только Татьяна звезд с неба не хватает, ей гораздо важнее эмоции ее зрителей, ее актеров, ее персонажей, которых, кажется, она чувствует на каком-то особом уровне, граничащим с тонким миром. Кстати, граница эта начинается еще до спектакля, когда собираются зрители, и вокруг царит атмосфера с положительной и какой-то особенной заряженной энергетикой. Итак, добро пожаловать в особый мир Татьяны Стрельбицкой!