Иван Дурдинъ

Говорят, что великая октябрьская революция многое изменила в нашей стране. Безвозвратно исчезли такие удивительные профессии как свечник (зажигал свечи в фонарях), лудильщик (паял медную посуду) и целовальник (торговец в винной лавке). К счастью, в этом мире ещё есть вещи, которые не успели совсем уж исчезнуть за сотню лет. Вот «Дурдин» вне всякого сомнения дореволюционный ресторан. Сразу после того, как преодолеваешь «предбанник», открывается необъятный зал со сценой и высоченными потолками. Кухня здесь традиционно русская. Содержит повергающее в суеверный ужас количество блюд и разновидностей крепких напитков. Примечательно, что в наличии обычно есть всё, будь то хоть минога, хоть свиные уши, а чай всегда приносят в звенящих подстаканниках, наводящих на воспоминания о путешествиях в поездах.

Вполне обычная для «Дурдина» картина — это необъятный стол, покрытый пельменями-соленьями и дядьки с героическими профилями, время от времени заказывающие у музыкантов «а теперь для наших гостей с Сахалина…». Действительно «Дурдин» — это место для сурового и беспощадного гулянья на все и до последнего. Не исключаю, что такая установка может даваться гипнотически гардеробщиком или швейцаром, но факт тот, что как только сюда входишь, испытываешь именно это чувство.

Немного про туалет. Уж не знаю, какие неожиданности поджидают в этом месте женщин, но в мужском туалете писсуар заполнен льдом, что не перестает порождать множество шуток различного уровня петросянства. Один мой знакомый на вопрос, зачем это, ответил, что так удобнее хранить лед для коктейлей, чем довел сразу нескольких людей до предынфарктного состояния.

Из плюсов. Вечерами на сцене обязательно живая музыка. Весело, задорно и разгульно. Сюда определенно стоит приходить для того, чтобы прожигать жизнь.

Из минусов. Посещать это место в присутствии нежной экзальтированной спутницы, пожалуй, не стоит, поскольку вечерами тут громко поют, веселятся, пьют, курят и делают сразу столько всего такого, с чем не каждую девушку стоит близко знакомить. Официант частенько бывает неуловим, как звук валторны.